Магнус С. Рённинген, 15 июня 2009

Текст: Магнус С. Рённинген
Фото: Сигве Аспелунд
Мэйк-ап: Эва Марие Нильсен
Ассистент фотографа: Кристиан Ос
Ретушь: Йорген Одегорден

Родив после "Take on Me" в общей сложности восемь детей и через четыре года после последнего альбома, a-ha возвращается. На сей раз самый молодой из них, Магне Фурухольмен, не будет столь опрометчиво скромен.

— Я перечитал кучу старых статей об a-ha. Там мне попалось такое описание: "Магне ушёл в отрыв в бассейне". Значит, это именно ты больше всех в a-ha жил жизнью рок-звезды, о которой все мечтают?
— Если бассейн имеет хоть какое-то отношение к рок-мечте, то да, конечно. Я больше двух других был ориентирован и жаден до таких ощущений. Но, на самом деле, в зеркало заднего вида я вижу, что был слишком скромен.
— Тогда мы сначала окунёмся в прошлое. В интервью VG в сентябре 1985 года ты действительно вытащил кляп изо рта. "Гнилая до корней система! Такой перед нами частично предстала поп-индустрия в США", — рассказывает Магне Фурухольмен из a-ha газете VG". Что именно там прогнило?
— Нее, на самом деле, это просто о том, что для неопытных норвежских мальчишек-идеалистов оказалось неожиданностью, что музыкальная индустрия была настолько циничной. Мы думали, достаточно было играть хорошую музыку. Наша первая встреча с грубой реальностью произошла тогда, когда мы отказались устроить вечеринку после концерта для местных радио диджеев во время турне в США. Game over. (Игра окончена.) Забудьте об a-ha.
— "Такие искушения, как наркотики, девочки и легко идущие в руки миллионы Магне и его двое товарищей по a-ha решительно отвергли", написано в одном из ранних интервью. Вы действительно от всего этого отказались?
— Хаха. Никто, на самом деле, никогда не предлагал мне легко идущих в руки миллионов! Да и не отказывались мы ни от чего. Разве что мы никогда не находились в такой среде, где процветали алкоголь или наркотики. Мы плыли по жизни в поп-индустрии без продолжительных "но", но с частично ослабленными душевными материями. Девушки у нас тоже уже были, так что мы использовали то, что привезли с собой.
— "В Нью-Йорке три норвежца получили предложение на сумму более миллиона крон сняться в тридцатисекундной телевизионной рекламе спрея для волос. "Это было бы проституцией, если бы мы согласились на эту рекламу спрея. Мы не продукты. Мы не модели. Мы музыканты," — повторяет Магне". Сегодня вы бы тоже отказались от такого предложения?
— Всё дело в гордости. Мы снялись, фактически, в подобной идиотской рекламе в Японии примерно в то же время, так что у меня нет причин чувствовать себя на коне. Есть вещи, с которыми я легко живу, и такие, о которых я жалею, но больше всего я, естественно, горжусь нашей "взрослой" кампанией по рекламе косметики для волос в одежде для гольфа 1930-х годов. Классика! Мои волосы никогда больше не выглядели так чертовски.
— “В Нью-Йорке с ними приключилась сенсационная история, о которой американская пресса умолчала. Конкурента a-ha по чартам, группу Wham, сегодня являющуюся одной из самых популярных поп-групп в США, выкинули из ресторана, потому что они принимали там наркотики. "Джордж Майкл и Эндрю Риджели из Wham лгут. Они создают фасад, имидж двух свежих, здоровых парней. А на самом деле они до корней прогнили", — говорит Магне". Можешь рассказать эту историю?
— Я на самом деле использовал выражение "прогнили до корней" уже дважды в жизни? Нехорошо. Я же был молод, бескомпромиссен и оскорблён. Должен признаться, что сегодня я намного меньше озабочен тем, что Wham или кто-либо другой делает или не делает, чтобы навредить себе. Люди делают то, что им хочется. Излишняя честность всегда была моей большой проблемой, но я учусь.
— Музыка, которую вы в a-ha делаете, искусство?
— Твой вопрос поздразумевает, что термин "искусство" связан с понятием качества, а это, я считаю, не релевантное определение. Мы делаем амбициозную, многозначительную и, надеюсь, развлекательную музыку, цель которой — вызывать удивление, восхищение, смятение и раздражение. Этого достаточно.
— Твои сольные альбомы были хорошо приняты критиками, но не были заметно успешными в коммерческом плане?
— Хехе! How dare you! (Как ты смеешь!) Оба мои сольных альбома ведь распроданы! Просто выпущены они были очень малым тиражом. Нет, когда создал своими руками такую большую машинерию, как a-ha, правда очень хорошо делать вещи меньшего и более личного формата. Хорошая критика сейчас — это одно, но гораздо важнее другое — что пластинки теперь действительно существуют и смогут найти слушателей даже через три поколения после нас, для которых они будут иметь значение.
— Как вы сдружились с Крисом Мартином?
— Мы познакомились с Колдплей в Барселоне много лет назад и поддерживали связь. Я — крестный дочери бассиста Гая Берримена, который со временем стал одним из моих лучших друзей. Мне кажется, Крис — вдохновляющий парень с выдающимся талантом и прекрасной женой.
— Будете и дальше сотрудничать с ними?
— Да.
— Я слышал, что Гвинет Пэлтроу — большая поклонница a-ha?
— Да, она такое говорила.
— Как насчёт того, чтобы она поучаствовала в записи? Или в клипе?
— Нет. Я не смог бы её о таком попросить. Я знаю, как бы я себя чувствовал, если бы меня в подобной ситуации о таком попросили.
— Вы организовали группу с бассистом Колдплея Гаем Беррименом и вокалистом Mew Йонасом Бьерре?
— Ты намекаешь на Apparatjik? Ну, в настоящий момент мы, прежде всего, лыжный коллектив. Но это вот-вот может перерасти в интересное музыкальное сотрудничество. Четвертый у нас — продюсер-виртуоз Мартин Терефе. Это будет суперкруто.
— Много вместе репетируете?
— Hey, keep your pantyhose on! (Эй, держи ширинку застегнутой!) Сейчас только a-ha, так что об Apparatjik поговорим как-нибудь потом. В отличие от других групп, в которых мы участвуем, Apparatjik — группа с минимальным багажом и максимальной волей к жизни. Мы уже сделали вместе массу крутых вещей, от музыки до любительских видео, до более или менее понятных арт-проектов и сетевых лабиринтов. Самое забавное в этом проекте — он заряжает наши батарейки, и мы уже получили предложение от международной звукозаписывающей компании и крутого менеджмента.
— Когда a-ha в туре, вы путешествуете все вместе или каждый сам по себе?
— Вопрос в том, что практичнее. Однако ж странно, что, как правило, практичнее оказывается, когда мы каждый сам по себе.
— Вы зависаете вместе, когда у вас нет концертов?
— Мортен иногда зависает на руках, но это такая форма тренировки тела. В остальном форма сосуществования непредсказуема. Да и небольшие перерывы всегда приятны.
— Значит, перед каждым альбомом вы запускаете механизмы a-ha с радостью пополам со страхом?
— Да.
— Как думаешь, как долго ещё вы сможете оставаться группой?
— До Рождества точно, может быть, даже дольше.
— Ты в первую очередь художник или рокер?
— Прежде всего, я владелец собаки, потом отец и сын, потом слегка бесполезный хозяин дома, потом трудоголик и энергетический вампир.
— Что за история с письмом Майкла Джексона, которое он написал вам после альбома Hunting High and Low? Вы с ним когда-нибудь встречались? Были разговоры о сотрудничестве?
— Майклу Джексону одно время принадлежали наши песни, и он пригласил нас в Неверлэнд. Мы отказались. Вот такие мы крутые.
— Дагбладет пишет, что "«Foot of the Mountain» — первый альбом группы, в котором они признаются, что они маленькая кучка пожилых мужчин". Вы действительно это признаёте?
— Не понимаю, с чего они это взяли! Что они имеют в виду под словом "признаются"?
— Понятия не имею.
— Если ты имеешь в виду, что музыка звучит как у пожилых, то я не согласен. Старомодно, может быть. В то же время, совершенно бесполезно пытаться звучать так, как будто нам по 18. Перспектива, с которой мы рассматриваем вещи, изменилась.
— Насколько важна финансовая сторона a-ha для мотивации?
— Легко дружить для того, чтобы зарабатывать всё больше и больше. Совсем не так лего дружить, чтобы зарабатывать всё меньше и меньше.
— Что лучшее в том, чтобы быть знаменитостью?
— Что люди останавливают тебя на улице и хотят сфотографироваться с тобой, когда ты в дурном настроении и причёска у тебя как блин.
— Хаха. Раньше ты говорил, что люди наконец стали смеяться над твоими шутками.
— Да, правда?
— Вы отказались от США или мечта о Штатах всё ещё жива?
— Это не мы отказались от США, это США отказались от нас.
— Однажды ты назвал Мортена "фабрикой спермы". Тогда у него было трое детей. Недавно у него родился пятый ребёнок, как ты теперь его называешь?
— Хотел бы я взглянуть на эту цитату! Во всяком случае, в ней не могло быть ничего общего с его детьми или семьями. Но с другой стороны, положа руку на сердце, я мог бы сказать, что не знаю никого, кого бы девушки и всё с ними связанное занимало больше, чем Мортена. Может быть, я что-то такое имел в виду, нежели что-то грубое. Мортен очень занимается своими детьми, и очень усерден в наблюдениях за ними. Думаю, например, его дети совсем не готовы к тому, что я так много о них знаю.
— Можешь описать Мортена и Пола? И себя самого.
— Мы три сильно попользованные спички, которые всё еще могут разгореться, оказавшись вблизи огня.
— А амбиции по-прежнему так же велики?
— Они изменились.
— Бьёрн Эйдвсог венчал тебя, вы всё ещё дружите?
— Я в числе тех, кому Бьёрн присылает смс, когда его жизнь улыбается или плачет. Бьёрн сложный и интересный парень, постоянно настаивающий на том, что он прост и близок к народу.
— Хорошо сказано. Вопрос для жёлтой прессы, но всё же — в чём секрет? Ты и твоя жена вместе со старших классов, вы пережили одну из самых успешных в Норвегии артистических карьер за рубежом, какие-то советы?
— Найдите себе такую, как Хайди.
— Американский комик Крис Рок известен цитатой: "A man is only as faithful as his options" ("Мужчина верен настолько, насколько ему позволяют возможности"), наверное, это не ко всем относится?
— Не могу сказать, что узнаю в этом себя, нет.
— Оглянись на свою карьеру в a-ha. Что лучшее и что худшее твоя карьера тебе дала?
— Язву желудка, мерцательную аритмию, боль в затылке и хронический звон в ушах. Это было лучшее. О худшем мы не говорим.
— Я так понял, ты познакомился с охотником по имени Фил, когда вы записывали альбом в студии у Принца, подстрелил какого-нибудь зверя?
— Мы с Мортеном купили у Фила стрелы и луки. Лежали и дули в утиные манки, но ни разу никого не подстрелили. Потом Фил умер от рака, трагично так. Трудно сказать, случилось ли это из-за того, что он пил ужасный кофе, но что ясно точно, так это то, что я думаю о Филе и его судьбе несоразмерно много, если учесть, что я знал его всего несколько дней. Ведь такова жизнь, некоторые люди и их судьбы задевают нас со временем так, как мы не предполагали тогда, когда ещё не было слишком поздно.

Перевела с норвежского Лил.