Мария Фюрст, август 2008

Томине Харкет (15 лет) — самый младший ребенок Мортена Харкета (48) и его бывшей жены Камиллы Малмквист. Было время, когда она видела отца в прессе почти столько же, сколько в реальной жизни. Но всё равно решила пойти по его стопам и стать певицей. На сцене оба сосредоточены, но в остальном полная неразбериха.

ELLE: Каков Мортен как отец?
Томине: Надо подумать...
Мортен: Не надо обращать на меня внимание, хоть я сижу тут и слушаю.
Томине: Не буду. Дай я подумаю... Он хороший отец. Хоть он и очень занятой, он всегда пытается найти время для нас. И все праздники в семье. Папа с нами, когда мы все вместе. А еще он БОЛЬШОЙ философ. Всегда есть, чему меня поучить, к примеру, мне приходится попыхтеть за то, что бываю рассеянной.
Мортен: Да, это то, с чем мне постоянно приходится иметь дело, потому что я очень хорошо узнаю в этом себя.
Е: В вас много похожего?
Мортен: В этом ты в точности похожа на меня, Томине. Я тоже был невероятно рассеянным, когда ходил в школу. Как только мои мысли начинали разбегаться, а они это делали постоянно, я уже не мог вернуться к реальности, и тогда школьный автобус уже уходил. Томине тоже часто полностью существует в собственном мире. В то же время должен сказать, что когда это необходимо, она полностью сконцентрирована: Томине на профессиональном уровне, когда нужно выходить на сцену. Тогда она вся тут, готова, в самом центре событий.
Томине: Мы оба упрямы и имеем собственные мнения. Еще и поэтому мы так много спорим. Любая тема, о которой мы говорим, становится спором так или иначе. Но мы никогда не ругаемся.
Е: А в чем самые большие различия между вами?
Томине: Я говорю прежде чем подумаю, а он говорит, когда думает. Вот поэтому иногда так скучно его слушать, хи-хи.
Мортен: Да, звук моего голоса усыпляет ее. На сегодняшний день, в частности, я едва ли успеваю допеть до конца песню, прежде чем моя подруга Инес засыпает. И это не потому, что песни особенно длинные и усыпляющие.
Томине: А? Бедняжка, это правда? Тогда ой.
Е: Какова Томине как дочь?
Мортен: Она добрая и заботливая. Как это ни странно, на самом деле, потому что в общении между ней и ее братьями всегда культивировались другие качества, а не доброта по отношению к друг другу. Между ними преобладает полное отсутствие обдуманности. По отношению к другим, однако, они обычно поступают хорошо.
Е: Что самое важное из того, чему ты научилась у Мортена?
Томине: Мне кажется, трудно ответить что-то определенное, потому что я учусь на всём, что делают и мама и папа, и на том, как они относятся к другим. Ведь это они сделали меня такой, какая я есть сегодня.
Е: Чему научила тебя Томине?
Мортен: Томине постоянно напоминает мне, откуда я пришёл, и что время от времени мне следует оглядываться на то, к чему я пришёл и что понял с тех пор, как был в её возрасте. Иначе как поможет то, что мне хочется сказать, если я не прохожу сквозь это тем способом, который предлагаю?
Е: Ты влюбляешься в парней, которые похожи на твоего отца?
Томине: Эээ, не думаю. Когда мне нравится парень, мне не приходит в голову что-то вроде "ой, он похож на моего папу!". Но мне нравится тот стиль, который у него был в 80-х, признаюсь. Дырявые джинсы, кожаная куртка и приподнятая чёлка.
Е: У тебя получалось проводить с Томине достаточно времени, пока она росла?
Мортен: Сам я не считаю, что проводил с ней слишком мало времени, но всё равно мне хотелось бы больше. Я уверен, что те, кто на самом деле знают меня, знают также степень моей привязанности к детям.
Е: Ты сильно скучала по отцу?
Томине: Да, очень скучала. Мне кажется, я так редко его видела. Но мы много говорили по телефону, когда он уезжал, и это немножко помогало. Я до сих пор очень скучаю по папе. Если я вижу его по телевизору, когда сама не видела уже давно, я начинаю, например, плакать. Раньше если кто-то просто говорил мне слово "папа", у меня начинали бежать слёзы, теперь уже лучше. Но мне жалко папу, потому что я знаю, что он на самом деле пытается почаще видеть нас, просто это не так-то просто совмещать артистическую жизнь с ролью отца.
Мортен: Кто-то ведь может спросить себя, почему я всё равно продолжаю оставаться артистом? Дело в том, что для меня важно находиться там, где у меня есть возможность диалога с обществом — в широком смысле слова. Я как будто на трибуне, в положении, из которого я могу общаться. Ведь сегодня всё так, что мы слушаем на многих слоях и на многих уровнях. Кто-то слышит шум и туманные речи, когда я говорю, но истинное общение, которым я занимаюсь, происходит в тишине.
Е: Есть что-то, что бы ты хотел, чтобы было по-другому, если б у тебя был второй шанс, Мортен?
Мортен: Я бы хотел больше времени быть с детьми. Сегодня я забочусь о том, чтобы никогда не проходило слишком много времени между нашими встречами. Раньше я был гораздо глупее в этом смысле. Есть периоды, когда Томине и ее старшие братья были маленькими, которые сегодня я хотел бы изменить. Кроме того, теперь имеет место большее понимание нужд семьи, чем было всего 15 - 20 лет назад. Но если в Лондоне идет большая телепередача, я должен быть там. Однажды мне пришлось нанять частный самолет, чтобы успеть на конфирмацию моего младшего сына. Я примчался домой уже в половине двенадцатого и поэтому не успел принять участие в подготовке. Это неприятный опыт, и не случайно всего три недели спустя мой менеджер был уволен.
Е: Есть ли у вас дома разница в ролях "мамы" и "папы"?
Томине: Я по большей части росла у мамы, но папа точно не берет на себя роль мамы, когда я у него.
Мортен: Между мамой и папой существует основополагающая, существенная разница, и то, что эти роли когда-нибудь станут одинаковыми, это идея фикс. Процесс, во имя равенства проходящий в этой области, искусственный. Это не значит, что я думаю, будто идея бредовая, как раз наоборот, мне кажется, в ней многое правильно, но всё равно, будет неуважительно, если люди будут стараться устранить разницу между мужчиной и женщиной. Лучше бы нам постараться ценить качества, присущие разным полам.
Е: Как часто вы теперь встречаетесь в повседневной жизни?
Томине: По большей части, каждые две недели в выходные. Иногда чаще, иногда реже.
Мортен: Но мы вместе, когда мы вместе. У меня есть работа, которая требует, чтобы я много путешествовал, поэтому мне было важно быть гибким в отношении сосуществования с детьми. Будучи артистом, сложно установить определенное расписание пребывания с детьми, и Камилла всегда относилась к этому с большим пониманием. Но мы вместе и путешествовали много, как с ней, так и без нее. Временами мы жили этакой кочевой жизнью. А в некоторые наши туры с нами отправлялись еще и учителя, чтобы дети не отставали от школьной программы.
Е: Что самое хорошее в том, чтобы быть отцом?
Мортен: Охота на маму!
Томине: Ну папа!
Мортен: Тогда нет. Но быть отцом, это дает такие чувства, которые бегут так глубоко в тебе, что ты не можешь их представить, если сам отцом не являешься. По этой же причине сложно найти слова, чтобы описать эти чувства.
Томине: Ты ведь должен любить детей, раз у тебя их так много?
Мортен: Да, конечно, но мне не нравится мысль о том, чтобы планировать и регулировать рождение. Если у нас появляются дети, это дар, который я с радостью принимаю. Иметь детей — это часть жизни, если повезло оказаться в состоянии иметь их.
Е: Что самое хорошее в том, чтобы иметь отца?
Томине: Наверное, его бумажник... нет. Лучшее в том, чтобы иметь отца — это иметь отца. Потому что много тех, у кого этого нет.
Е: О каком будущем для Томины ты мечтаешь?
Мортен: У меня нет другой мечты для нее, кроме как чтобы она нашла свой собственный путь и получила возможность развивать те свои стороны, которые для нее побудительны. Чтобы она обнаружила свой собственный потенциал, совершенно независимо от направления. Но самое главное, чтобы Томине имела возможность любить жизнь!

Перевела с норвежского Лил.