Ингвильд Ведо Теннфьорд, 5 мая 2007

Чтобы понять Мортена Харкета, нужно сначала понять, что на самом деле его не существует.

ФАКТЫ
Родился: 14 сентября 1959 года
Семья: разведен, четверо детей
Через десять лет: прочитаю в Бандабладет, которая будет помесью VG и Дагбладет, что слухи о "бергенском онанисте" лживы, потому что он был настолько пьян, что не может рассматриваться как настоящий онанист
Что меня провоцирует: см.предыдущий ответ
Лучше всего умею: критиковать прессу
Хуже всего умею: никак не могу научиться, что это бесполезно
Боюсь: массовой истерии
В детстве мечтал стать: Тарзаном
Лучшее место в сети: в сетке моего сачка для ловли бабочек
Последняя покупка: саван на мои похороны
Книга, которую никогда не забуду: "Зоопарк Менгеля" Герта Нюгордсхауга, из-за темы в ней поднятой
Кого обожаю: моих бабушку и дедушку
Любимая передача: минута тишины

Вопрос в том, существует ли физическая масса? Было слишком рано для таких экзистенциальных вопросов. Но так получилось. Мортен Харкет больше не хотел болтать о ерунде.
- Существует ли эта тарелка? Очевидно, что не так, как мы думаем.

- Но мы ведь знаем, что существует?
- Тогда я спрошу: существует Дональд Дак? Кто-то ответит нет, но ты ведь знаешь, кто его дама? Дональд существует в твоем сознании. Эта тарелка тоже существует, и в моем и в твоем сознании. Но трудно найти доказательство, что физическая масса - это то, что видится как существующее, что существует независимо.

- И что это тогда?
- Проявление духа? Весь мир, возможно, это просто проявление духа.

- Духа?
- Мир, по всей видимости, вырос из ничего. Не существует внешней стороны вселенной, только внутренняя. В этом пузыре мы живем, вырастаем внутри этого ничего, там, где нет ничего. В таком случае, это может выглядеть так, как будто ничто больше, чем всё.

Первый раз, когда эти мысли были выражены публично, был на пресс-конференции в Тронхейме. Последовала долгая пауза, прежде чем один репортер опомнился и спросил:
- А как насчет футбола? Ты болеешь за Русенборг?

Чтобы не сгущать краски, на следующий день газета написала, что Мортен Харкет просто сказал, что всё это мелочи.

- Здесь дома нет такого места, где можно было бы серьезно обсуждать всё, что захочется.

- Что бы ты хотел обсуждать?
- Нам следует обсуждать то, на чем базируется наше восприятие реальности. Что говорит о том, что что-то существует?

Есть причины, по которым возникают такие прозвища, как "король загадочности".

- Вряд ли есть роль, которую я хотел бы играть больше, чем эту, короля загадочности. Это блестящее место для меня.

- Хоть тебя за это и бьют?
- Они всё равно не попадают. Никто пока еще не смог напасть на меня достаточно эффективно.

Три минуты и сорок восемь секунд. Столько длится «Take On Me». В 1985 году она вознеслась на вершины хит-парадов США, как первая песня норвежской группы. Вдруг всё стало возможно. Норвегия сорвалась с петель, но Харкет был спокоен. Несмотря ни на что, он знал, что это случится, еще с тех пор, когда ему было 17 лет.

- Я не знаю, как я это знал, но у меня не было сомнений. Это было опьяняющее знание, что мир лежит передо мной открытый и доступный через музыку.

- Правда, что на самом деле вам не нравится «Take On Me»?
- Нет, но я по-прежнему вижу себе эту песню в другой версии.

- Что-нибудь со струнными?
- Не струнные... я вижу себе более смелый вариант.

- Смелый?
- Одновременно и сильный и бурляще-легкий. Мне кажется, песня, возможно, слишком под влиянием синтетического струнного звука. Но мы совершенно спокойны за «Take On Me». Она победила.

- Было твоей целью стать известным на весь мир?
- Это не было целью. Это было просто так, как было.

- Было такое, что ты говорил об этом вслух?
- Временами.

- Это тогда другие ребята стали тебя колотить?
- Нет, это было по молодости. Помню, внутри меня были очень сильные музыкальные переживания.

- От собственной или чужой музыки?
- Нет, это не была музыка, которую я слышал. Но это могло длиться часами. Я впадал в какое-то состояние аффекта. Музыка не была записана, и до сих пор не записана. У меня не было средства записать ее, потому она и не была записана.

- Надо было учить ноты.
- Ноты для меня никогда не были языком.

Родители же понимали, что малыша нужно было мотивировать осторожно. В возрасте двух лет он описался от чистого восторга, когда услышал военный оркестр. Непослушными пальцами он бренчал на пианино. Через несколько лет, когда ему стало четыре - пять, возможно, стало понятно, что у него есть талант. Он сидел на заднем сидении семейного автомобиля и пел "Приди, май". Но когда мать, сияющая радостью, могла рассказывать, что у него теперь есть учитель музыки, все сломалось.

- Искра погасла. Внутри меня стало холодно и темно после первого же занятия.

- Почему?
- Я не хотел, чтобы меня чему бы то ни было учили. Я хотел открывать это для себя сам.

В меню у них были только пшеница и картофельная гадость. Когда Харкет спросил, есть ли спельта или рожь, официант ответил так, как будто это тоже было одно из проявлений духа. У них есть кое-какие блюда из продуктов без загустителей. Черт возьми, целая война, чтобы что-нибудь поесть.

- Блюда без загустителей - для больницы и просто пакость. Тогда я советую спельту. Я возьму корнеплоды и колу. Обычную.

Официант нервно исчезает вдалеке, совершенно не уверенный в том, что у них вообще бывают корнеплоды.

- Как ты можешь бойкотировать пшеницу, но оправдывать потребление колы?
- Не могу. Мне надо бы отказаться от сахара. Но пшеница хуже.

- Кола очень вкусная...
- Я не утруждаю себя тем, чтобы вести праведную жизнь. Мне дают пирожное, я его съем. Но ты не поверишь, во что только сегодня не добавляют пшеницу. Из-за этого становишься таким вялым и толстым. Эксперты по питанию сегодня утверждают, что пшеница так же хороша, как и спельта, но я в это не верю. И сейчас есть факты, которые свидетельствуют о том, что и спельта на пути к ухудшению качества.

- Почему?
- Ее производят слишком мало по сравнению со спросом и спельта становится хуже. Возможно, со временем ситуация исправится, я надеюсь.

- Плохой ли это знак, что основа пиццы от Peppes теперь готовится из спельты?
- И плохой и хороший одновременно. Теперь продукт не так хорош, как тогда, когда мы только начинали с ним. По крайней мере, нужно использовать экологичную спельту.

Тринадцать лет назад Харкет впервые отошел в сторону от Святой Троицы и выпустил сольный альбом «Wild Seed». Он был доволен. Рецензенты тоже. Никто не предполагал, что пауза до следующего альбома будет такой длинной.

- Просто удивительно, что это заняло так много лет, - говорит он задумчиво.

Странно. Харкету уже 48. Но его тело как будто отказывается отпустить то время, когда он был кумиром девочек-подростков. Каким-то образом время замерло. У него морщинки перед ушами, как у всех сорокалетних людей. Морщины на лице стали глубже. Но все же. Та версия 1986 года с кожаными ремешками на запястьях как будто поет под верхней оболочкой.

- Страшно выпускать пластинку на рынок?
- Это просто головокружительно страшно - осознавать это. Я туда не иду. Там страшно, и нет нужды искать дальше. Но это никуда не ведет.

- Так ты просто закрываешься от этого?
- Нет, я встречаю это лицом к лицу.

- Страх?
- Да, и тогда он почти всегда рассеивается. Я спрашиваю: это рационально? Нет. Могу я что-то с этим поделать? Нет. Встреча с музыкой должна быть свободной и случайной. Никогда нельзя позволять другим вести тебя. Когда я это отпускаю, оно встает на собственные ноги.

- Точат рецензенты ножи или ждут с распростертыми объятиями?
- И то и другое, думаю. У меня точно есть несколько раздражающих аспектов. Просто даже то, что я так долго медлил: господи, разве нельзя уже что-нибудь другое было выпустить скорее, как-то так. Но им придется потерпеть.

Он известен своим фальцетом. Может быть он также известен как автор песен? Это Пол и Магне писали песни, которые до сих пор актуальны.

- Стал «Wild Seed» поворотным пунктом, потому что обозначил тебя как автора песен?
- В этом есть несколько сторон, кроме этой. Ты говоришь об известности. Но пластинка выявила меня как автора песен для меня самого. Я нашел собственное место в отношении музыки и как артист, или как тебе захочется это назвать.

- Можем мы назвать это искусством?
- Да, вполне можно сказать так. Искусство существует для того, чтобы показать тебе самого себя, те твои стороны, которых ты, возможно, сам в себе не знаешь. Если музыка делает это с тобой, это искусство. Но чистым развлечением это тоже может быть.

- И как много из того, что ты сделал, является искусством?
- Ну!.. если бы я делал это для развлечения, я бы уже должен был это бросить.

- Так значит у a-ha никогда не будет шоу в Лас-Вегасе?
- Пока мы остаемся теми, кто мы есть, оно вполне может случиться.

Чего он хочет - это делать "неотразимую" музыку. Почувствуйте это слово. Неотразимую. Не так-то просто втиснуть это понятие в поп-мелодию длиной в четыре минуты.

- Я заинтересован в том, чтобы делать неотразимую музыку. Это интересно. Ты идешь навстречу музыке, но не замечаешь этого, пока не оказываешься внутри нее. Это затрагивает неосознанное. Работать с тем, что захватывает в музыке, и к тому же быть способным преподнести нечто, имеющее более глубокие слои, но не проповедовать.

- Будет "неотразимое" на этой пластинке?
- Этого я не знаю. Я так близок с этим, что мне не хватает обзора.

- Это должно быть неприятно?
- Ну... нам часто приходится принимать решения до того, как мы к ним готовы.

- Просто стреляешь наугад?
- На самом деле, приходится это делать постоянно.

Однажды в аэропорту он увидел шведскую актрису. Он попросил телохранителя позвать ее. Предполагалось, что это шутка - телохранитель предполагал, что он может заполучить кого угодно.

Длинная история вкратце: женщина вскоре стала Камиллой Харкет. Не так уж экзотично сидеть дома с тремя маленькими детьми, пока Харкету как полубогу поклонялся весь континент. В интервью она рассказывала, что ее собственную карьеру пришлось отложить.

- У тебя довольно хорошо складывалось с дамами?
- Если думать об их количестве?

- Об их качествах. Они хотели детей с тобой?
- Да, такие вот люди странные.

- Каков ты как отец?
- Я довольно строг в отношении дисциплины и порядка, и, в то же время, озабочен тем, чтобы они могли превозмогать ограничения.

Трое старших детей теперь уже выросли. Были еще отношения после развода с Камиллой. Об этих отношениях было меньше толков, чем об эскападе с Аква-Лене, но они продолжались более продуктивно. У Харкета родилась еще одна дочь. Ей пять лет.

- Большая разница в том, чтобы иметь детей теперь?
- Да, к сожалению. Мне бы следовало желать, чтобы я был так же доступен для своих старших детей тогда, как сейчас. Я был моложе и настолько же неопытен. Никогда не было совсем уж плохо, но временами я отсутствовал дольше, чем я мог бы сейчас. Понимать, как долго длится такой период для маленького ребенка, очень важно.

- Изменилось твое расписание или понимание?
- Раньше мне казалось, что это как-то холодно и цинично - резервировать время, чтобы провести его с детьми. Дело в том, что все как раз наоборот. Я стал гораздо больше боятся того, что мне не хватает времени, которое я могу проводить с семьей. Но это не так-то просто совмещать.

- Семейную жизнь и работу?
- Рабочие процессы могут быть безжалостными и жесткими. Они недипломатичны в своих требованиях, и может быть очень трудно совмещать их с жизнью в обществе. Но, если не уделять достаточно времени семье, на твоих художественных способностях это тоже сказывается.

- После нездоровой славы, как вам удалось сохранить стержень?
- У славы нет ничего общего со мной. Это феномен общества.

- Ты думал об этом, когда нереальные концертные залы сходили с ума?
- Конечно. Это никогда не касалось меня каким либо иным образом. Это никоим образом не затрагивает меня как просто человека.

- Значит, ты провел двадцать лет как в мечтах?
- Да, для многих людей. Но теперь мы снова говорим об уровнях реальности. Никто не может прочувствовать, какой я внутри. Это же не могу я проделать с тобой. Ты там в одиночестве. И всегда будешь.

Скоро он выпускает альбом в Норвегии и Германии одновременно. Ждут новые концерты. И каждый второй там точно будет кричать, чтобы они сыграли «Take On Me». Потому что a-ha не умерла. Группа раздражающе настойчива в своем желании существовать.

- Мы ждем появления a-ha, что сама a-ha выступит вперед, вместо Пола, Магне и Мортена.
- Разве это не были всегда Пол, Магне и Мортен?

- Не в самом начале.
- И потом мы тоже блистали. Но никто из нас не является a-ha.

- Магне говорит, что всё, что было после первой пластинки, было ошибкой. Не оскорбительно ли это слегка?
- Да, и очень низкопробно. Целое дело, что он это сказал.

- Так он на самом деле не имел это в виду?
- Нет, что-то он имел в виду. И я вполне могу сказать, что согласен с ним. В то же время, это, конечно, неправильно. Мы сделали многое, что не было ошибкой. Но если брать в расчет, что есть a-ha, это большой вызов. Сейчас мы, возможно, там, где может возникнуть что-то новое среди нас.

- Чем еще, кроме музыки, ты мог бы заниматься?
- Посмотрим. Я хочу быть осторожным. И я сижу сейчас на гораздо большем, чем могу использовать.

- Не мог бы ты конкретизировать?
- Нет. В этом нет смысла, пока в этом нет необходимости.

- Можешь намекнуть, чтобы лучше спалось?
- Намеки открывают простор для иллюзий и спекуляций. Я просто скажу: я сижу на гораздо большем, чем могу получить возможность использовать.

Перевела с норвежского Лил.